Переселенці досі часто відчувають себе недогромадяними, – правовий аналітик

https://youtu.be/fCo242dXdR0О гарантированном Основным законом равноправии и недискриминации переселенцев говорим в День Конституции с правовым аналитиком фонда «Право на защиту» Аленой Виноградовой Когда первые лица страны говорят, что этих людей нужно тщательно проверять, мы должны к ним внимательно относиться, то акценты смещаются — люди слышат совершенно не то, что им хотят сказать, — говорит правовой аналитик. Михаил Кукин: 22 июня Турчинов заявил о необходимости проведения тщательных проверок всех желающих получить биометрический паспорт, которые прибывают с оккупированных территорий. Елена Терещенко: Вы сказали, что это дискриминация. Почему вы так считаете? Алена Виноградова: Акцент нашего открытого обращения был немного не такой. Мы обращали внимание на то, какие формулировки используются в этих официальных заявлениях. У нас в стране запускается Единый государственный демографический реестр, в котором будет информация обо всех гражданах Украины с их фотографиями. Война показала, как страшно, что в нашей стране не было такого реестра. Когда люди бежали от военных действий, не захватив никаких документов, потом не могли себя идентифицировать, потому что копии фотографий, вклеенных в паспорт, существовали только в бумажном виде. И  они оставались в тех паспортных столах, в которых люди получали паспорта. Получилось так, что паспортные столы заблокированы, у нас нет к ним доступа. Если человек приезжает без документов, установить его личность простым способом фактически невозможно. Нужны дополнительные процедуры: через суд или же, если есть загранпаспорт. С 2014 года государство декларирует, что все эти карточки они перевели в электронный формат, создали внутреннюю электронную картотеку. И сейчас работают над централизованным государственным демографическим реестром. Сейчас выдают новые ID-карты вместо паспортов-книжечек. Когда человек получает карту, его автоматически заносят в этот государственный реестр. Второй способ — получение биометрических загранпаспортов. Ели человек получал гражданский паспорт на подконтрольных территориях, идентифицировать его достаточно легко. В паспортный стол, где хранится его бумажная карточка, отправляется электронный запрос, фотография сравнивается с той, которая хранится в архивах, устанавливается личность, принадлежность к гражданству. Вносится запись в демографический реестр и человеку выдают загранпаспорт. Проблема возникает с теми людьми, у которых эти карточки остались на неподконтрольных территориях. Человек мог получить паспорт в Донецке, через какое-то время переехать в любой другой город, перерегистрировать место проживания. Но старая система была такова, что эта карточка не следовала за человеком, а оставалась в том месте, где человек изначально получал паспорт. Елена Терещенко: И было сказано: «граждане с луганской и донецкой пропиской, просто принесите и предоставьте дополнительный документ: свидетельство о рождении, идентификационный код, бумажный загранпаспорт, водительские права». Алена Виноградова: Наша организация считает, что это делается не с целью того, чтобы как-то дискриминировать людей, удлинить процесс, не выдать паспорт, а наоборот, чтобы процесс прошел быстрее и они быстрее получили биометрический паспорт. Есть постановление №152про выдачу загранпаспортов — там это все написано. Но людям нужно это правильно и корректно доносить. Когда первые лица страны говорят о том, что этих людей нужно тщательно проверять, мы должны к ним очень внимательно относиться, то акценты смещаются — люди слышат совершенно не то, что им хотят сказать. И возникает впечатление, что их дискриминируют, что им вообще не хотят давать эти паспорта, что будут проверять шестой и седьмой раз. Михаил Кукин: Я процитирую слова Турчинова: «Існує небезпека, що доступ до безвізового режиму можуть отримати сепаратисти, громадяни іншої країни, терористи чи представники російський спецслужб». Получается, все переселенцы автоматически должны восприниматься как потенциально эти категории? Алена Виноградова: Поэтому мы и написали наше обращение, чтобы подобные вещи не звучали от первых лиц страны. Мы не так давно его отправили, пока реакции нет. Михаил Кукин: Почти неделя прошла с момента высказывания Турчинова. И в этот же день на официальном портале ВРУ появилась информация о регистрации законопроекта О внесении изменений в некоторые законодательные акты относительно идентификации лиц для оформления, выдачи, обмена, признания недействительными и уничтожения документов, подтверждающих гражданство Украины или удостоверяющих личность. Очень долго этого документа на сайте не было, сейчас он появился, пишут, что 27 июня он уже роздан для ознакомления, я так понимаю, членам Комитета. Вы знаете об этом документе? Алена Виноградова: Я только вчера вечером услышала о том, что он есть, мы не успели детально его проанализировать. Если это законопроект, о котором говорил Турчинов, мы в своем обращении писали, что процедуры, которые он хочет урегулировать, и так работают. И в постановлении Кабмина о заграничных паспортах, и о национальных паспортах. Зачем нагнетать общественное напряжение и делать заявления, чтобы кто-то чувствовал себя недогражданами? Мы не понимаем. Сейчас процедура работает. Идентификация и наполнение государственного реестра действительно сопряжено с какими-то проблемами. Но если вспомнить, как запускались другие государственные реестры еще до военного конфликта, мы понимаем, что проблемы будут возникать всегда, когда вводится что-то новое. Нужно понимать, что эта идентификация не будет проходить так, как проходят проверки переселенцев для получения социальной помощи. Это одноразовое действие. Как только информация о человеке будет внесена в Единый демографический реестр, она там будет всегда и ничего не нужно будет дополнительно доносить, человека не будут проверять. Если он потеряет документы, их будет легко восстановить. Внедрение этого реестра должно было случиться лет 25 назад.

Тема жилья наряду с темой трудоустройства и обеспечения своей жизни — это до сих пор две самые болезненные темы для переселенцев

Михаил Кукин: Чем ваш фонд может помогать и чем вы реально помогаете? Алена Виноградова: Наши юридические приемные предоставляют правовую помощь, в том числе для составления исков о компенсации утраченного имущества. Законодательные процедуры очень слабые и не работают, хоть и говорят, что они существуют. Когда их применяешь на практике — нет. У нас уже есть два выигранных дела в первой инстанции по компенсации утраченного имущества. Второе было буквально вчера. Я не получила текст решения, но, по-моему, человеку в первой инстанции присудили два миллиона гривен как компенсацию за утраченное жилье. Михаил Кукин: Кто должен платить эти деньги? И о каких утратах идет речь? Алена Виноградова: Если смотреть международные стандарты, государство должно обеспечивать либо реституцию (возвращение того, что утрачено), либо компенсацию того, что невозможно вернуть. Поскольку сейчас военные действия, люди не могут туда вернуться, государство должно обеспечить если не реституцию и компенсацию, то хотя бы возможность того, чтобы люди жили в нормальных условиях. Это должно быть то, что является стандартом для определенной территории. К сожалению, пока что государство не имеет не то что ресурсов, наверно, политической воли, чтобы обеспечивать людей нормальными условиями для проживания. Хотя в апреле был подписан закон о внесении изменений в закон «про запобігання впливу світової фінансової кризи» — переселенцы наряду с воинами АТО имеют возможность получить помощь от государства на жилье в соотношении 50 на 50. Но закон не был профинансирован, вчерашний митинг в том числе касался того, чтобы этот закон профинансировали. Сейчас зарегистрирован законопроект № 6516, он касается внесения изменений в закон Украины о государственном бюджете. Инициаторы законопроекта хотят предусмотреть выделение миллиарда гривен на эту программу, чтобы иметь возможность финансировать помощь на приобретения жилья переселенцам. Михаил Кукин: За эти три года переселенцы выравниваются в правах с остальными гражданами или ситуация становятся хуже? Алена Виноградова: Думаю, не выравниваются, но ситуация и не становится хуже. То, что было в начале 2015, остается и в середине 2017. Единственное, наступает некая стабильность, нет таких потоков новых переселенцев. Из позитивного, мне кажется, в министерствах, в Кабмине, в ВРУ уже хотя бы появилось понимание, что это проблема и ее нужно решать.